В древние времена существовал буддийский храм Лао-Цзун. Монахи этого храма
поклонялись богине Цзун-Куань-Ксе, которая помогала душам умерших монахов
вернуться на землю в образе белых кошек. Этой богине в храме была воздвигнута
статуя из чистого золота с двумя огромными глазами-сапфирами. Сотня храмовых
кошек разделяла с монахами их размеренную жизнь. Настоятелем храма был
почтенный монах Мун-Ха, верховный лама. И всегда подле него был его любимый
кот Синх.
Синх, как и остальные кошки храма, был белоснежным, лишь лапки,
хвост, нос и уши были темными, цвета земли, как символ всего нечистого,
что есть на ней. Глаза кота были такими желтыми, что казалось, будто золотое
изваяние богини отражалось в них.
Однажды в окрестностях храма появились
разбойники, намеревающиеся похитить бесценную статую. Почтенный старец
Мун-Ха был ими смертельно ранен. Он простер руки к золотой богине и умер
со словами молитвы на устах. Растерявшиеся, убитые горем монахи увидели,
как Синх запрыгнул на тело своего хозяина и устремил молящий взор на статую,
смотря ей прямо в глаза. И тут свершилось чудо. Белая шерсть кота приобрела
золотистый оттенок, его глаза стали сапфирового цвета, как у богини, а
кончики лап, касавшиеся тела жреца, стали белоснежными, настолько чист
и свят оказался Мун-Ха. Кот перевел взгляд на южные ворота храма. Монахи
поняли, что хотел сказать им учитель, душа которого переселилась в освященного
кота. Они быстро захлопнули тяжелые бронзовые ворота, к которым, как оказалось,
уже пробирались разбойники. Храм был спасен от разграбления и осквернения.
Семь дней Синх неподвижно сидел возле своего хозяина, устремив взгляд на
золотую статую, а потом умер, унеся с собой душу монаха к богине Цзун-Куань-Ксе.
Когда же монахи собрались, чтобы избрать себе нового настоятеля, все кошки
храма сбежались на это собрание. С удивлением монахи увидели, что шерстка
подошедших кошек приобрела такой же теплый оттенок, как у Синха, глаза
стали синими, как сапфиры, а кончики лап ослепительно белыми. В наступившей
тишине кошки неторопливо окружили самого молодого монаха, и стало понятно,
что Богиня сама избрала себе нового жреца. |